№ 113

Фандас САФИУЛЛИН, политический и общественный деятель

Татарский язык на грани полного изгнания из школьной системы образования. С национальными школами уже покончено. Все татарские школы «добровольно» переведены на русский язык обучения. По-«демократически», без прямых запретов! Последовательными шаг за шагом как  удушающие петли анаконды ограничениями, отменами и перекрывающими кислород национальному образованию «реформами».

Прекращена подготовка учителей для татарских школ и для преподавания татарского языка. Окончательное добивание языка в школе – дело его «добровольной обязательности» и «обязательной добровольности» по заявлению и ухода на пенсию последних учителей.

Право на среднее образование на родном нерусском языке ограничено 9-летней школой – без аттестата о среднем образовании. Следовательно, исключается возможность подготовки не только учителей, но и других национальных кадров с высшим образованием.

Языковой статус школы определяет уже не её учредитель, не органы власти, а родители. Открытие и сохранение школ с постоянным языковым статусом стало невозможным. При разных языковых запросах родителей, верховенство имеет более уважаемое государством язык обучения. Так постепенно и быстро образовалось выжженное поле другого, менее уважаемого языка.

Часы на изучение татарского языка в русифицированных бывших татарских и в русских школах Татарстана сокращены до унизительного карточного минимума и поставлены под контроль прокуратуры.

Но самая большая, убийственная опасность татарскому родному языку – не в ограничении изучения татарского языка в школах с русским языком обучения, а в ликвидация обучения на родном языке!

Изучать родные языки в иноязычной школе или учиться на родном языке в родной школе – это несопоставимо разные вещи!

Родной язык изучается не преподаванием его в иноязычной школе.

Родной язык изучается лишь в родной школе, в родной языковой среде, на родном языке обучения!

В иноязычной школе, как родной язык, изучается лишь иной язык, язык обучения школы. В одной и той же школе не может быть двух и более родных языков. В русской школе татарский язык – это иной язык для школы. И, наоборот, русский язык это иной язык в татарской школе.

Нет родной школы – нет родного языка; нет родного языка – нет и родного народа!

Сохранение родного языка в семье, которым настойчиво предлагается возместить уничтожение национальной системы образования – оно необходимо лишь как начальное условие приобщения ребенка к родному языку. Но при нынешнем уровне понятийного богатства языка и форм их употребления, домашний уровень языка достаточен лишь как средство общения в семье и в изолированных резервациях или в кочевых таборах.

В мире, который называется цивилизованным, языки могут сохраниться, только будучи языком образования, воспитания – от дошкольного обучения до национальных университетов – будучи языком науки, высокой культуры и литературы, языком всех направлений гуманитарных наук, философии, политики, управления и правосудия, печатных и электронных СМИ, информации, социального и медицинского обслуживания…

Оставаясь на уровне средства общения, язык быстро обеднеет, будет поглощен и без насильственной ассимиляции. Последние переписи населения уже показали ускорение скатывания татарского языка к такому исходу.

Неотложная задача – минимум сегодня:

– восстановление и сохранение национальных школ с полным курсом школьного среднего образования, с I по XI класс, на родном татарском  языке обучения;

– создание Татарского государственного национального университета и создание татарских кафедр и факультетов в разных ВУЗах республики.

Вопрос о национальных школах с обучением на родном языке – сегодня это вопрос жизни или смерти татарского литературного языка, самой татарской литературы и татарской культуры. Уже созданы все условия для полного выхода татарского языка из общественного и государственного употребления  в ближайшие десятилетия. Это реально нависшая над языком и народом угроза. Смена всего лишь двух поколений без школ, без родной языковой среды в детстве – уже достаточный срок для перестройки наследственного ментального кода нации. Подтверждено пророком Моисеем на примере освобождения своего народа от рабского сознания. А для вырождения нации этот срок можно даже сократить.

Программа-максимум сохранения татарского языка – это уже задача национальной стратегии,  нацеливающей народ к историческому бессмертию –развитием его до уровня самых передовых народов мира в духовном, культурном, нравственном, в гуманитарном-человечном прогрессе. Задача – на грани фантастики великая, умопомрачительно сложная. Но иного пути нет! И не будет, если примиримся с уже видимой перспективой оказаться: народу – на свалке истории, а родному языку – на кладбище исчезнувших языков.

Чем выше «планка» цели, тем выше приближение к ней, и наоборот. Как в спорте: ограничив мечту о медали чемпиона привычной утренней гимнастикой и тренировки нормами ГТО, рекордных результатов не добьешься.

Нет ничего невозможного для любого народа,  готового поставить перед собой великую цель и полон решимости её достичь! Самое трудное в стремлении к спасительной цели – не сам процесс движения к ней, а пробуждение воли к её достижению, решимости и уверенности в себе. Всё остальное – просто процесс.

Были времена, когда татары знали себе цену, а в мире ещё долго помнили о славном потрясающем прошлом наших предков.

Вот как 300 лет тому назад отозвался о татарах французский мыслитель, философ эпохи Просвещения Шарль Луи Монтескьё (1689–1755) (привожу сокращенно):   

«…Из всех народов мира… ни один не превзошел татар славою и величием завоеваний. Этот народ – настоящий повелитель вселенной: все другие как будто созданы, чтобы служить ему…

Этому победоносному народу не хватало только историков, которые бы прославили память о его чудесных подвигах. Сколько бессмертных деяний погребено в забвении! Сколько было татарами основано государств, истории которых мы не знаем!

Этот воинственный народ, занятый только своей сегодняшней славой, уверенный в вечной своей непобедимости, нимало не позаботился о том, чтобы увековечить память о своих прошлых завоеваниях…(«Персидские письма».  [Письмо LXXXI(81)] 1715 год).

Пора прислушаться к критическому замечанию великого европейского мыслителя – проснуться, освободиться от неизжитых, сковывающих душу и волю комплексов и «позаботиться о том, чтобы увековечить» себя достойными мирового уважения  вкладом в человечном развитии человечества.

В этом я вижу стратегическую цель и смысл  развития татарского народа.

А историческая память о нашем славном прошлом – это бесценный «первоначальный капитал» для национального возрождения.

Многонациональность – это «сила нашего государства» или «наша беда»?

Такого вопроса вообще не должно быть в нормальном многонациональном государстве. Но у нас он не только есть. От него уже начинает трясти эту нашу многонациональность.

Есть и готовый, непререкаемо авторитетный ответ на этот вопрос:

«Россия – сосредоточие такого национального, культурного, языкового богатства, которого в мире нигде нет. В этом как раз сила нашего государства».

Это из выступления Президента Российской Федерации В.В.Путина 30 августа 2002 года в Казани перед делегатами Всемирного конгресса татар. Коротко и четко было обозначено главой государства его отношение к национальному вопросу.

В том же своем выступлении Президент России беспощадно жестко охарактеризовал и тех, кому не дает покоя изучение родных языков в стране:

«Полная дурь и бред, если кто-то, где-то запрещает в многонациональной стране изучать родной язык или препятствует этому. Абсолютно недопустимо, вредно для страны в целом».

Принципы многонационального ЕДИНСТВА И РАВНОПРАВИЯ НАРОДОВ заложены и в концептуальную основу государственности Российской Федерации. Вот как они – от имени многонационального народа страны! – изложены во вводной части Основного закона Российской Федерации:

«Мы, МНОГОНАЦИОНАЛЬНЫЙ НАРОД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ,

– соединенные общей судьбой на своей земле;

– утверждая права и свободы человека, гражданский мир и согласие;

– сохраняя исторически сложившееся государственное единство;

– исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов;

– чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость;

– возрождая суверенную государственность России и утверждая незыблемость ее демократической основы;

– стремясь обеспечить благополучие и процветание России;

– исходя из ответственности за свою Родину перед нынешним и будущими поколениями;

– сознавая себя частью мирового сообщества,

принимаем КОНСТИТУЦИЮ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ».

Золотые слова, достойные священных книг! Так должно было быть не только на страницах Основного Закона и в словах его гаранта. Но всё пошло не так. Всё пошло с точностью до наоборот.

Ещё 15 февраля 2001 года руководителем одной из парламентских партий, с трибуны Государственной Думы РФ, была вброшена в «патриотическую» муть общественного сознания, другая, созревающая тоже в недрах власти, оценка национального многообразия России, перпендикулярно противоположная позиции главы государства и основам Конституции РФ: «Мы не должны радоваться, что у нас многонациональное государство. Это наша беда!».

[Из стенограммы заседания Госдумы от 15.01.2001. Замечание «по ведению» председательствующему Селезневу Г.Н.:

«Сафиуллин Ф. Ш. По ведению. Геннадий Николаевич, я считаю, что вы должны были сделать замечание господину Жириновскому как заместителю Председателя парламента за речи, направленные на разжигание межнациональной розни. Он заявил, что многонациональность России есть её беда. Следовательно, народы России: татары, башкиры и другие – являются субъектами беды России. Это равноценно подготовке к депортационному обвинению целых народов. Я прошу вас, чтобы он принес извинения перед народами России за слова, что мы составляем предмет беды России». Извинений не последовало.].

Идея «беды» упала на удобренную почву. Её сеятели оказались руля школьно-национальной политики государства. «Вредные для страны в целом» «полная дурь и бред» очень скоро обрели силу федерального законодательства и правовых актов исполнительных ведомств.

Расхождение между Словом и Делом, между Правом и Произволом в национальной политике стало сегодня угрожающе тревожным.

От любой беды избавляются.

Избавление от «беды» языкового многообразия развернулось в 2007 году – с исключения национального компонента из государственного стандарта образования и из самого закона «Об образовании». В рамках отмененного компонента изучались родные нерусские языки и национальная литература, история народа и национальная культура. Вместо него были введены урезанные ФГОСы, не имеющие силу закона, сочиняемые как ведомственные акты (приказы) на усмотрение Минобраза (ныне Минпроса).

Родной язык и литература, история и культура народа, изучение которых было законодательно защищено, с отменой национального компонента, оказались вне закона!

Исключение национального компонента из государственного стандарта образования явилось смертным приговором национальной системе образования.

Приговор был приведен в исполнение:

1) запретом национальным школам итоговых экзаменов на родном нерусском языке обучения;

2) установлением для национальных школ нормы изучения русского языка и ЕГЭ по русскому языку – по норме высшей сложности, т. е. на уровне родного русского языка в русских школах;

3) и ограничением права на среднее образование на родном нерусском языке обучения и права изучения родных языков в национальных школах только 9-и летними школами.

Эти «три источника, три составные части» школьно-национальной политики стали оружием массового поражения национальных нерусских школ и их родных языков!

Ограниченное 9-ю классами право на среднее образование на родном нерусском языке обучения было введено с 2014/2015 учебного года.

В то же время, обязательное 11-и летнее школьное образование, перешедшее в РФ с советских времен, сохраняется без перемен и поныне. Норма обязательного образования 1917 года, и никогда не разделялось по национальному признаку! Она изменялась только в сторону роста – от 4-х летнего до 11-и летнего. Для отдельных народов она могла быть ниже общей нормы – не по закону, а только по физической естественной причине – из-за их малой численности отдельных этнических групп.

До 2013 года 11-летняя обязательная норма образования приравнялось к «основному и ОБЩЕМУ образованию». С тем же словосочетанием, но с такой же нормой 11-и летнего школьного образования она вошла и в статью 43 Конституции РФ, т. е., повторяю, конституционное «основное и ОБЩЕЕ образование» была равно 11-летней школе. А «основным СРЕДНИМ образованием» было «среднее профессиональное образование», на уровне техникума.

С 1 сентября 2013 года понятия «школьное образование» и «общее образование» в России перестали быть равнозначными синонимами. Их развели на разные уровни. И что же из того развода вышло? А вышла хитроумная манипуляция, как у ловкого фокусника-иллюзиониста, умеющего положить в свою шляпу кролика и вытащить оттуда визжащего от восторга поросенка.

Были установлены следующие уровни общего образования:

1) дошкольное образование;

2) начальное общее образование (I – IV классы);

3) основное общее образование (V – IX классы);

4) среднее общее образование (X – XI классы).

Под конституционное словосочетание «основное общее образование» в статье 43 Конституции РФ, означавшее всю 11-летнюю обязательную норму школьного обучения, было подсунуто – под тем же словосочетанием – усеченное 9-и классное «основное общее образование». Его и сделали усеченным правом и обрезанной нормой для национальных школ коренных нерусских народов страны!

Общероссийская конституционная норма и право на обязательное полное 11-и летнее среднее школьное образование – для школ на родных, на нерусском языках обучения – было отменено жульническим произволом!

«Нацмену» с 9-ю классами образования на родном языке, позволено осуществить право на обязательное полное среднее образование – только доучившись последние два года в русской школе или в профтехучилищах. Так был изобретен и внедрен ещё один (наряду с запретом ЕГЭ на языке обучения и нормой русского языка на уровне русской школы) жесткий способ «добровольного» принуждения нерусских родителей и их детей к отказу от родных школ и от родных языков.

Сокращенное 9-ю классами обучение на родном языке означает исключение подготовки национальных кадров с высшим образованием, ибо аттестате о среднем образовании, полученном после доучивания последние два класса в русской школе, итоговый предмет «татарский язык» отсутствует.

А для кого же сохранена установленная ещё при СССР 11-и летняя ОБЯЗАТЕЛЬНАЯ норма школьного образования и в последней, в самой свежей редакции закона «Об образовании в РФ» с «добровольной обязательностью» родного язык? Вот как эта норма выглядит сегодня в 66-й его статье:

«Начальное общее образование, основное общее образование, среднее общее образование являются обязательными уровнями образования».

А часть 2 статьи 5 этого же закона «Об образовании в РФ» читается как гарантийный талон права на образование:

2. Право на образование в Российской Федерации гарантируется независимо от пола, расы, национальности, языка, …».

В части 3 той же статьи 5 этого закона раскрыто содержание этого права – права образование:

3. В Российской Федерации гарантируются общедоступность и бесплатность в соответствии с федеральными государственными образовательными стандартами дошкольного, начального общего, основного общего и среднего общего образования, …».

На языке Конституции РФ права и свободы называются «права и свободы человека и гражданина» и, соответственно, предоставляются всем «человекам» и всем «гражданинам» Российской Федерации.

Кто же тогда мы — татары и другие народы, лишенные полноты права даже на ОБЯЗАТЕЛЬНОЕ полное 11-летнее среднее образование на родном языке, которое гарантируется независимо от пола, расы, национальности, языка, …»? Выхолит  так, что нас законодательно отнесли к не полностью «гражданинам» и к не вполне «человекам»!

Как это понимать?

Понимать, в какой-то степени, помогает статья 14 закона «Об образовании в РФ»:

«1. В Российской Федерации гарантируется получение образования на государственном языке Российской Федерации, а также выбор языка обучения и воспитания в пределах возможностей, предоставляемых системой образования».

Вот оно как! «Гарантийный талон» на образование гарантирует образование только на русском языке!

Для нас – для татар и для нам подобных других –  он не действует, для нас такой закон ещё не писан! Получается так, что нам, не полностью «гражданинам» и не вполне «человекам», никакая норма получения образования ни на каком на родном языке, никак не гарантируется!

Нет гарантии права, значит, нет и самого права!

Законом гарантируется только «выбор языка обучения». Выбирай, какой хочешь: хоть татарский, хоть суахили с папуасским! Полная воля и право. Но без гарантии его осуществления, т. е. только если позволят «пределы возможностей, предоставляемых системой образования». А какие могут быть «пределы возможностей», когда, в действительности, нет самой национальной системы образования с её «пределами возможностей»! Вместо «пределов возможностей» там – беспредел невозможностей!

Тут старшее поколение, возможно, вспомнит комический эпизод из старого советского фильма «Котовский», о прославленном герое гражданской войны.

Главный герой фильма сидит в тюрьме, ещё при царе, когда он ещё бандитом «работал», в большой переполненной камере. Заходит важный толстый-пузатый тюремный начальник со свитой и спрашивает: «Есть ли вопросы?». Вопросы у арестантов есть. Один спрашивает: «Когда будет баня?». Ответ: «Будет вам баня, если будет починен котел». Другого интересует: «Когда будут матрасы?». Ответ такой же положительный: «Будут вам матрасы, если будет солома».

Форма «предоставления» нам – татарам и другим не татарам – нерусским народам «гарантированного» «права» на «выбор языка обучения и воспитания в пределах возможностей – это же прямой плагиат со старорежимного барского метода обещания бани и матрасов тюремной публике!

И что же видим в дурно пахнувшем осадке? Видим разделение народов страны по сортам, почти как в СССР. Тогда разделяли на четыре сорта национальные субъекты Союза – по их правому статусу. Сегодня поделили весь народ РФ на два сорта – по языковому признаку права на образование: на полноправных и лишь на половину полноправных.

Национальные школы «прямая угроза национальной  безопасности»?

В 2015 году родилась более жесткая, за гранью безумия идея избавления России от языкового многообразия. В недрах Государственной Думы РФ был подготовлен проект «Концепции преподавания русского языка в образовательных организациях России». Руководителем рабочей группы по подготовке проекта «Концепции» был сам председатель ГД Сергей Нарышкин. Принятие Госдумой должно было состояться в январе 2016 года.

Вот какое черносотенное погромное умозаключение, в духе «беды» думского провокатора было вложено в проект «Концепции»:

«… на сегодняшний день более 4 тысяч школ Российской Федерации дают образование не на русском языке, что ставит граждан России в неравные условия. Игнорирование данной проблемы неизбежно приведет к ситуации утраты языкового единства государства, усилению социального расслоения и нарастанию напряженности, что является прямой угрозой национальной безопасности».

Т. е. национальные школы Российской Федерации приравнивались к опасным врагам Отечества! И на том «основании» проект «Концепции» требовал перевод всех национальных школ на русский язык обучения:

«Необходимо создать единую государственную систему обучения русскому языку как неродному, предполагающую обязательное обучение основным предметам на русском языке…».

Только по решительному протесту Государственного Совета Республики Татарстан (по инициативе депутата Разиля Валеева) и поддержавших Татарстан нескольких других республик, эта поистине чудовищная по бесчеловечности затея была исключена из проекта «Концепции». Но, как оказалось, она была не отброшена, не осуждена как чья-то диверсионная попытка законодательного стравливания народов России по языковому признаку, а просто была отложена. Во второй половине 2017 года она воспрянула с новой силой. Но уже не через закон, а, как говорится, не мытьем, так катаньем – путем прямого силового вторжения (для начало) в татарский язык.

Осенью 2017 года дело дошло до прокурорских рейдов по школам республики. С «зачисткой» их от «лишних часов» татарского языка! В т. ч. по школам со 100 процентами татарских учащихся. В разгар учебного года, ломая ход уроков! С запугиванием директоров  школ, с нервными расстройствами и душевными травмами учителей татарского языка, родителей и детей, с массовым сокращением оскорбленных и униженных учителей татарского языка.

Выступление прокурора России по Татарстану 29 ноября 2017 года перед Государственным Советом (перед парламентом!) Республики Татарстан о новой, оскорбительной норме и о полицейском порядке изучения татарского языка в школах Татарстана, прозвучало как приговор военного трибунала татарскому языку в Татарстане:

«Добровольно, на основе письменного согласия родителей и в пределах двух часов в неделю!… Должен предостеречь горячие головы от незаконных действий и высказываний экстремистского характера. Они будут решительно и жестко пресечены, с чьей бы стороны не исходили!».

2017/2018 учебный год в Татарстане вошел в историю России продолжением политики ограничения школьно-языковых прав татарского народа насильственными средствами.

Языком школьно-национальной политики государства стал прокурорский государственный язык.

Не были удостоены внимания ни Прокуратуры, ни федеральных законодателей, что «обнаруженные» прокурорскими налетами «нарушения» языкового баланса в школах Татарстана, не выходят за рамки норм Конституции Российской Федерации, Конституции Республики Татарстан. Не противоречат они и Постановлению Конституционного Суда Российской Федерации от 16 ноября 2004 года N 16-П о том, что «нормативное положение, устанавливающее, что татарский и русский языки как государственные языки Республики Татарстан в общеобразовательных учреждениях и учреждениях начального и среднего профессионального образования изучаются в равных объемах, не противоречащим Конституции Российской Федерации».

Политическая цена решения «татарского вопроса» оказалась, по-видимому, выше Конституции государства, имеющей «высшую юридическую силу и прямое действие», и выше решения Конституционного Суда РФ!

Языковая политика Республики Татарстан ни на шаг не отклонялась и от действующего федерального закона «О языках народов Российской Федерации». Во вводной части этого закона говорится:

«Настоящий закон направлен на создание условий для сохра­нения равноправного и самобытного развития языков народов. В Российской Федерации недопустимо создание противоречащих конституционно установленным принципам национальной политики препят­ствий, ограничений и привилегий в использовании языков…».

Статья 2 Закона «О языках народов РФ» целиком посвящена обеспечению гарантий равноправия языков народов Российской Федерации.

В статье 3, пункт 5, говорится, что «государство признает равные права всех языков народов Российской Федерации».

Статья 6 закона – о компетенции Российской Федерации в сфере охраны, изучения и использования языков народов Российской Федерации:

«Ведению Российской Федерации в лице высших органов государственной власти Республики в сфере охраны и использования языков народов Российской Федерации подлежат: …содействие развитию государ­ственных языков республик…».

Эти нормы закона «О языках народов РФ» тоже остаются в силе ! И тоже – не для нас. Их перечеркивает, отрицает, исключает другой, тоже вступивший в силу новый закон «О родных языках». Тот, который о добровольной обязательности и обязательной добровольности родных языков»!

После удара по татарскому языку отменой национального компонента и дискриминационными нормами ЕГЭ, минимальный объем изучение татарского языка в Татарстане удавалось сохранять до осени 2017 года – только благодаря его государственному статусу, согласно Конституции Российской Федерации!

Норма статьи 68 Конституции РФ о праве республик «устанавливать свои государственные языки» и Постановление КС РФ от 16 ноября 2004 года о соответствии Конституции РФ равноправия татарского и русского государственных языков в РТ, оставались последним правовым плацдармом обороны для сохранения отступающего с потерями татарского языка в полностью русифицированной  школьной системе Татарстана.

Вне Татарстана, в регионах компактного проживания татарского народа «татарский вопрос» уже решен.

Хорошо организованная провокационная кампания против татарского языка в Татарстане, проводимая под прикрытием лживых доносов и черной пропаганды СМИ о, якобы, принудительной «татаризации» русских школ и русского населения в Татарстане», стали заказным «основанием» изгнания из школ Татарстана государственного татарского языка.  

Родной татарский язык и государственный татарский язык – это ведь разные вещи. Как родной язык, он принадлежит только татарскому народу. А как государственный язык, татарский язык принадлежит государству в лице государственных органов власти России в Татарстане, а не татарскому народу. Он – один из рабочих языков российского государства, употребляемое «в органах государственной власти органах местного самоуправления государственных учреждениях» (Ст. 68 Конституции РФ).

Государство забыло, что у него есть один действующий особо сильный закон о крепкой федеральной защите татарского языка как второго государственного языка Республики Татарстан! Не верите? Напомню. Закон тот родился В 2002 году.  С безобидным названием «О внесении дополнения в статью 3 Закона РФ «О языках народов РФ». Известен как закон, запретивший татарскую латиницу.

Действительно, неудержимым позывом к его принятию стало решение Татарстана о восстановлении депортированной Сталиным татарской национальной письменности на основе латинской графики.

Содержание закона уложилось в одну статью. А вся суть – в первой половине статьи:

«В Российской Федерации государственный язык Российской Федерации и государственные языки республик используют алфавиты на основе кириллицы».

Как видим, в законе, хотя он попутно и закрыл дорогу для возвращения репрессированной латиницы, но нет там ни слова о латинице и о её запрете!

Главное смысловое содержание закона – защита неприкосновенности «государственных языков республик» от чужих букв – путем обязательного использования для них только «алфавитов на основе кириллицы»! Фактически, закон этот – о государственной заботе и защите татарского государственного языка в Татарстане от «неправильных» букв татарского букваря! Это ещё раз доказывается и тем фактом, что карельская латиница, восстановленная ещё в 1987 году, осталась нетронутой этим законом! Только потому, что карельский язык в Карельской республике так и не стал государственным. Из-за меньшинства карелов в их законодательном органе. То есть, требование закона относилось лишь к государственным языкам республик, а не к родным языкам!

Итак, государственный статус татарского языка в Татарстане был огражден аж четырьмя укрепленными рубежами эшелонированной законодательной обороны: Конституцией РФ, Конституцией РТ (согласованной и признанной Россией), Постановлением Конституционного Суда РФ и законом о неприкосновенной чистоты государственного языка республики от прикосновения к нему «негосударственных» букв.

Интересная получилась картина. Столь мощно защищенный государством государственный татарский язык стал жертвой нападения  самого, защищающего этот язык, государства! Мимолетная рикошетная реплика Большого Начальника к языковому вопросу, перехваченная только ждущими повода вцепиться – и всё рухнуло. Все конституции с законами – по боку!

Но нет худа без добра. Раз статус государственного языка  уже НЕ ОБЯЗАТЕЛЕН, а ДОБРОВОЛЕН, то, значит, так же НЕ ОБЯЗАТЛЬНА, а ДОБРОВОЛЬНА и ОБЯЗАТЕЛЬНОСТЬ казенных букв к нему.

К ТАТАРСКОЙ ЛАТИНИЦЕ ПУТЬ ОТКРЫТ!

Защищая и отстаивая свои права, и реализуя их, Республика Татарстан и татарский народ никогда не выступали и не выступают против русского языка и его изучения как государственного языка. Роль русского языка в Российской Федерации и его конституционный государственный статус – они бесспорны.

Татары, вообще, никогда не выступали и не выступают ПРОТИВ прав других народов. Это наша древняя историческая традиция, как народа-государственника. Татары только ЗА! За гарантированное соблюдение своих законных конституционных прав. Не больше и не меньше. А бьют нас за это –   не меньше, а чем дальше, тем больше.

Новый закон о родных языках узаконил беззаконие.

Вступивший с 3 августа 2018 года в действие закон о родных языках не устранил и даже не затронул первоисточники неестественного языкового кризиса в Российской Федерации. За дымовой завесой декларативных формулировок о том, что «федеральные  государственные  образовательные  стандарты  … обеспечивают возможность получения образования на родных языках …», о «свободном выборе языка образования,  изучаемых  родного  языка из числа языков народов Российской Федерации …», закон завуалированно, но бережно оставляет в неприкосновенной силе все действующие прежние дискриминационные нормы и акты.

1. Не восстановлен национальный компонент государственного стандарта школьного образования.

2. Действует убивший национальные школы приказ Министерства образования и науки РФ №362 от 28 ноября 2008 года о (ЕГЭ).

3. Не отменено ограничение права на получение среднего образования на родном татарском языке и изучение татарского родного языка лишь  9-ю классами общего образования.

4. Не восстановлена подготовка учителей для татарских школ.

5. Не восстановлена возможность подготовки национальных кадров с высшим образованием в ВУЗах республики – из-за лишения татарского и других нерусских народов права на полное среднее образование на родном нерусском языке.

6. Сохраняется лишение возможности продолжения учебы на базе изучения русского языка как не родного языка в национальных школах.

7. Решение вопроса о языковом статусе школ оставлено на усмотрение руководства школ. Восстановление и сохранение системы национальных школ с постоянным языковым статусом и с родным нерусским языком обучения, новым законом не предусматривается вообще!

8. Введенный законом «выбор родного языка», да ещё по письменному заявлению, это, по сути, выбор, безнравственный и бесчеловечный: как «выбор» измены своему родному языку, в пользу другого языка.

Родной язык – это не предмет выбора! Он от рождения человека, без какого-либо выбора, становится родным. Родным языком является только сам родной язык!

Всё продумано в законе для того, чтобы нерусские «родители, дети, взрослые» признавали родным языком русский язык. Всё  устроено так, что только отказавшись от родного языка и выбрав в качестве родного русский язык, можно завершить общее среднее образование, продолжить обучение и обрести социальную и гражданскую полноценность.

Новый закон усиливает позиции только русского языка и закрепляет действующие ограничения в изучении родных нерусских языков. И самое тревожное, новый закон стимулирует, на грани прямого принуждения, отказ от обучения на родных языках.

Произошло нечто подобное введению школьно-языкового крепостного права для «нацменов». Они прикрепляются к неродным школам и неродным языкам.

Статистика и динамика потерь татарских школ в Татарстане за последние 10 – 15 лет была тревожной, и стала катастрофической.

Несколько кричащих цифр из ведомственных сообщений. В 2003 году в Татарстане было 2166 татарских школ с обучением на татарском языке, к 2014 году это число уменьшилось до 757.

В 2018 году школьные экзамены в IX классах на татарском языке сдавали всего 24 ученика! Это уже меньше, чем даже одна школа или даже меньше, чем один класс! 24 татарских учащихся, сдающих экзамены на родном татарском языке – на весь Татарстан и на всё  татарское население России!

И вот свежая новость! На закрытом «круглом столе» в Госсовете РТ по языковым проблемам, состоявшемся в декабре 2018 года, первый заместитель министра образования и науки РТ Ильсур Хадиуллин ошарашил собравшуюся там почтенную публику оглашением давно известную татарской общественности «новость». Он сообщил, что в Татарстане работает 702 татарских школ, и в этих школах, как он выразился: «Мы должны наконец признать, ни в одной из этих школ преподавания на татарском языке нет!».

Итак, НИ В ОДНОЙ ИЗ «ТАТАРСКИХ» ШКОЛ ТАТАРСТАНА ОБУЧЕНИЯ  НА ТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ УЖЕ НЕТ ! Впервые в истории татарского народа!

Второй по численности народ одной из великих держав мира оставлен без единой своей родной национальной школы! Это ЧП не только российского масштаба! Это мировой позор! Позор цивилизации.

К технологической цепи: «Нет школы – нет языка, нет языка – нет народа», осталось добавить последнее звено: «Нет народа- нет и проблемы».

Как будто предвидя такой ход событий в России XXI века, К.Д.Ушинский (1823–1870), выдающийся русский педагог, родоначальник русской научной педагогики ещё в 1864 году, в «Родном слове», пророчески предостерег Россию от покушения на родные языки:

Когда исчезает народный язык, – народа нет более!

Пока жив язык народный в устах народа, до тех пор жив и народ.

И нет насилия более невыносимого, как то, которое желает отнять у народа наследство, созданное бесчисленными поколениями его отживших предков.

Отнимите у народа все – и он все может воротить, но отнимите язык, и он никогда более уже не создаст его…

Но если человеческая душа содрогается перед убийством одного недолговечного человека, то что же должна бы чувствовать она, посягая на жизнь многовековой исторической личности народа – этого величайшего из всех созданий божьих на земле?».

То же самое, что натворила с татарскими школами Россия, собираются повторить у себя Украина и Латвия – с  русскими школами русского населения своих стран. Федеральные власти РФ вскипели гневом. Принятое Украиной в сентября 2017 года закон об отмене среднего образования на родном русском языке, в ответном Заявлении Госдума РФ был назван «актом этноцида русского народа на Украине».

К жесткой оценке украинского закона приложена ссылка на международные документы:

– «Попираются базовые стандарты Организации Объединенных Наций и Совета Европы о защите языковой самобытности коренных народов и национальных меньшинств, закрепленные в международных договорах…»;

– «Нарушается и Конституция …, согласно которой должно быть гарантировано право обучения на родном языке и не допускается сужение содержания и объема существующих прав и свобод при принятии новых законов»;

– «Представители коренных народов и национальных меньшинств полностью лишаются права обучаться на родных языках в государственных учебных заведениях и будут иметь возможность обучения на родных языках только в коммунальных учреждениях дошкольного и общего образования»;

– «Система образования станет полностью украиноязычной, что приведет к исчезновению русскоязычных школ и классов, а также школ для национальных меньшинств….».

Этноцид, значит, замышляют хохлы…

А как называть лишение всех татарских школ не части, а всего татарского народа, у которого, в отличие от украинских русских нет другой Родины? Так и будет называться, как в документах по национальной политике: «приобщение к русской культуре»? 

Но ведь «акт этноцида», если он, действительно, акт этноцида, то он на всех координатах географических широт и долгот и на языках всех парламентов мира – тот же самый, обнаруженный Россией у соседей «акт этноцида». Как и чума – она ведь тоже везде чума и для всех чума.

Кипящее негодование России на намерение закрыть русские школы у соседей, выглядит как полярная противоположность к расчетливому деловому избавлению Россией от татарских школа у себя в стране. Как эталонный образец высшей 99,9 пробы двойного стандарта и ничем не замутненного лицемерия.

Может ли Россия вернуться к человечной школьной политике?

Может, но пока не хочет, кое-что ещё и мешает. А технически это очень просто – дать задний ход к конституционной законности, к человечным нормам морали, равноправия и справедливости:

1) отменить федеральный закон № 309 от 2007 года об исключении из государственного стандарта школьного образования национально-регионального компонента; восстановить в полном объеме исключенный национально-региональный компонент, в рамках которого преподавались: родной язык и литература, национальная культура, история народа;

2) отменить запрет итоговых школьных экзаменов (ЕГЭ) для учащихся национальны школ на родном языке, на языке обучения, введенный приказом Министерства образования и науки РФ №362 от 28 ноября 2008 года;

3) вернуть национальный статус тем тысячам бывшим татарским и другим национальным  школам в Татарстане и во всей РФ, переведенных в последние годы на русский язык обучения;

4) не препятствовать созданию национальных (в основном, гуманитарных) высших учебных национальных отделений (кафедр) в отдельных ВУЗах Татарстана (медицинском, сельскохозяйственном, ветеринарном, строительном…);

5) восстановить уничтоженные педагогические институты и подготовку учителей для татарских школ;

6) право на обучение на родном языке в родной школе довести от нынешних 9-и классов до полного среднего 11-летнего образования.

7) итоговые экзамены по русскому языку в национальных школах установить по программе его изучения как неродного языка и засчитывать их как достаточные для продолжения учебы норма ЕГЭ.

Уровень изучения русского языка в татарских национальных школах вполне достаточен для продолжения обучения по любым специальностям! По себе и по одноклассникам своей татарской школы, знаю! Даже в самой захудалой национальной школе он на кратный порядок выше, чем у афро-азиатских абитуриентов российских ВУЗов. Достаточен он и для достойного исполнения конституционных обязанностей гражданина страны.

Русский язык в татарских школах недостаточен лишь для того, чтобы татарские дети к окончанию школы стали русскими.

Если государство не озабочено превращением национальных школ в «фабрики» русификации нерусских народов, то и экзамены по русскому языку в них должны быть на уровне его изучения как неродного языка.  Искусственный языковой барьер на пути к образованию для выпускников всех российских национальных школ должен быть снят!

Об уроках истории, которые, не впрок…

Миллионы советских граждан, с национальным школьным образованием, успешно учились в русскоязычных вузах и становились хорошими специалистами. Когда потребовалось, они и Родину защищали не менее мужественно и умело, чем выпускники русскоязычных школ. Чувство Родины – оно не зависит от языкого различия граждан. Так же как и предательство и измена – тоже. И маршал Жуков, и генерал Власов отдавали боевые приказы и управляли своим войсками на одном и том же языке, но воевали на разных сторонах фронта.

Чувство Родины и готовность строить и защищать её зависят не от языкового единства, а от единого устремления всех народов страны к общей для всей страны цели.

А знают ли те, которые, пугают себя и свой народ «бедой» языкового многообразия, и ведут «зачистку» страны от «лишних языков», что знаковые символические герои трех основных этапов Великой Отечественной войны – ТАТАРЫ с татарским родным языком?

Герой Советского Союза Петр Гаврилов, крещенный татарин, майор, руководитель обороны Брестской крепости с 22 июня по 23 июля 1941 года. Стал символом первых часов и дней героического сопротивления врагу.

Герой Советского Союза Шакирьян Мухамедьянов, известный под вымышленным им самим именем Александр Матросов, стал легендарным знаковым примером боевого самопожертвования на самом кровавом «пике» войны.

Гази Загитов, татарин из Республики Башкортостан, первым, ещё в разгар боя, водрузивший Знамя Победы на гитлеровский Рейхстаг, стал символом героизма последних завершающих часов и минут войны. К сожалению, по пропагандистским и идеологическим соображениям он и его боевых товарищей были оставлены в тени других двух других героев, уже после Загитова и после боевого затишья последовавших его примеру. Представление Гази Загитова на звание Героя Советского Союза, к сожалению, до сих пор так и не подписано.

Символом стойкости и мужества в нацистской неволе стал крещенный татарин из нагайбаков Герой Советского Союза генерал Дмитрий Карбышев. 

Сотни тысяч татар с татарским школьным образованием погибли на той войне. Мой отец, учитель сельской татарской школы и рядовой боец – один из них. Погибли лучшие представителей татарской творческой интеллигенции. Как представителям культуры и литературы автономных республик, им не полагалась бронь от мобилизации. 161 татарин получил высокое звание Героя Советского Союза. Около 70 тыс. татар были отмечены высокими боевыми наградами.

[После окончания сельской татарской школы-семилетки, в 1951 году я продолжил учебу в Бугульминской татарской средней школе. В VIII «А» классе нас было 22 ученика из самой Бугульмы и из ближних и дальних деревень. Наш первый классный руководитель, «пожилой», как нам в детстве кажутся взрослые с сединой, учитель русского языка и литературы – Вильданов абый. (в те времена почему-то учителей принято был знать по фамилиям) при знакомстве с классом попросил встать и показаться тем из нас, у кого отцы не вернулись с войны. Встал почти весь класс. И я тоже. За соседней партой – Самига, дочь Газинура Гафиятуллина, Героя Советского Союза, повторившего подвиг А.Матросова (Ш.Мухамедьянова). Помню, как учитель наш растерялся. Упавшим голосом и жестом рук попросил сесть. Повернулся к доске начал писать, медленно, дрожащими руками, тему урока. Недолго он нас учил. И недолго прожил.].

Если бы в те годы некая группа крутых «патриотов» попытались «протолкнуть»  обвинение национальных школ «в прямой угрозе национальной безопасности», и напустили бы прокуроров на школы с выискиванием «лишних часов» на «лишние языки», попробовали бы запретить экзамены на языке обучения, предложили бы урезать право на образование по национальному признаку, то им не доверили бы искупить свое «усердие» даже в штрафных батальонах. Они были бы приравнены не к изменникам, а к врагам!

Разноязычие, ни на фронте, ни в тылу, не мешало победить самого страшного врага. Сегодня сами языки стали врагами?

Неужели те, кто сегодня рулит школьно-национальной политикой, всерьез полагают, что их оскорбительная и унижающая национальное достоинство народов, не достойная России возня вокруг их родных языков, будет способствовать воспитанию готовности героически защищать Родину и водружать знамена Победы?

Пора нам самим взяться за ум.

Что натворено, то уже натворено. Пора нам самим взяться за ум. Главная  угроза языкам – не только стороннее насилие. Это как на войне – терпят поражение не только оттого, что нападающий силой оружия сильнее,  а потому, что у того, кто защищается, сила воли к победе слабее. От внешнего насилия слабая воля к сопротивлению становится ещё слабее. Но у сильных духом внешнее насилие оборачивается полезным коэффициентом действия, встряской, пробуждающей уснувший инстинкт самосохранения народа. Боль и обида от насилия и унижений – это хорошо бодрит. С наступлением на татарский язык, такое начинает происходить. Снизу. Это обнадеживает. Нет худа, без добра. Вот и нужно «помочь» этому «худу» сотворить попутное добро.

А пока самое поганое в сложившейся для нас школьно-языковой ситуации – в нашей «застенчивой» ответной реакции — в нашей закоренелой пионерской «Всегда готов!»ности к соглашательству и в привычном приспособленчестве к насилию. Ничем не лучше и нежелание осознать степень опасности грядущих угроз, шапкозакидательская самоуверенность в легком решении проблем, самоустранение части ответственных должностных лиц от их прямой ответственности за отстаивание ЗАКОННЫХ прав своего народа. А самое непростительно потерянное – происшедшие в последние 20 лет оттеснение самого народа от активного участия в защите своих конституционных прав. И как следствие – угасание до опасной черты национального и политического самосознания и активности народа, похожее на рецидив не полностью изжитого рабского сознания. Именно в этом может оказаться главная проблема «Стратегии сохранения и развития татарского народа».

[«Никогда не смогут создать что-либо поразительное и внушительное те люди, которые в течение всей своей жизни жили рабскими мыслями, вниз устремляли свой взор, чьи помыслы были  низки и обыденны… Точно так же лишь те обладатели возвышенного, у которых сам по себе возвышен образ мысли». Из античной рукописи неизвестного автора. I век н.э.  «О возвышенном». Изд-во «Наука», 1966 г. Стр. 18]

Возмущаемся, что у нас спокойно и деловито, в рабочем порядке, отнимают наше право на родные школы с родным языком обучения. Но ведь без хлопот и забот отнимают только то, что послушно отдают. А легко и даром отдают то, что не ценят и не берегут. Не ценят и не берегут то, что не считают своим, родным. Или, наоборот, считают своим и родным нечто более ценное, чем судьба национально-культурной самобытности народа.

Наши собственные слабости, они даже вреднее школьно-языковых санкций со стороны федералов. Многое было натворено своими руками или просто упущено. Могли ведь, хотя бы, сохранить педагогические институты, Татарский гуманитарный институт. Ещё в 90-е годы могли открыть Татарский государственный национальный университет, завершить создание системы национальных школ…Не сосчитать ничем не оправданных непростительных потерь, упущенных возможностей в области образования, родного языка и культуры…

А более тревожное, возможно, ещё впереди. Призрак «отмены» национальных субъектов РФ уже давно бродит по коридорам высоких инстанций. Если дело дойдет до крушения республик, то вместе с Татарстаном уйдет не только государственный статус татарского языка. Уйдет любой его статус. Уйдет и собственность. А за ними уйдут и исчезнут: национальные СМИ, книгоиздание на татарском языке, театры и филармонии, творческие союзы и коллективы, даже нынешние карточные нормы родного языка в школе по письменному заявлению, вместе с заявлениями. Уйдет то, что сегодня пока не отнято, не запрещено, не уничтожено. Уйдут государственные учреждения и кадры, которых критикуем и ругаем. Ругать и критиковать новых будет уже не за что. Они не будут иметь отношения к нашим проблемам и к нашей судьбе. Уйдет всё! Возможности сохранения того, что ещё имеем, уменьшаться в многократные разы!

Наивна и безответственна самоуверенная надежда на то, что перехитрим судьбу, всё рассосется само собой. Не пронесет и не рассосется! Не следует забывать, что история человечества – это кладбище умерших языков и погибших цивилизаций.

Тут нет нагнетания паники. Колесо истории толкает нас пока именно в том направлении. И потому следует готовиться к самому наихудшему: мыслимому и даже немыслимому.

А что может произойти с татарским языком и народом, чтобы назвать случившееся самым худшим из возможного?

Самый наихудший исход – о чем не хочется и думать – когда на одно из обращений наших друзей: «Исәнме сез, татарлар!?», («Вы живы, татары?!») вечное могильное молчание будет ответом. Но к возможности именно такого, немыслимого исхода и следует нам неотложно начинать готовиться – для того, чтобы избежать его, чтобы и менее худшее стало еще менее худшим.

Оживить мертвые языки уже невозможно. Читая расшифрованные древнеегипетские иероглифы или клинопись шумеров, уже невозможно даже представить живое звучание прочитанных слов, звучание их песен и молитв.

Трудно, но можно восстановить и возродить язык, когда в нем ещё теплится жизнь. Как у погруженный с расчетом на вечный сон «Спящей красавицы». Есть потрясающий опыт реанимации почти умерших, забытых и вышедших из употребления языков.

Самый яркий и показательный пример – возрожденный в XX веке древнееврейский язык иврит, на котором евреи не говорили почти 2000 лет. Он оставался мертвым языком, вроде латыни или древнегреческого, используемый лишь на богослужениях и понятных только  священнослужителям. Примерно, то же самое как непонятный арабский язык Корана для большинства татар-мусульман.

Как разговорный язык, иврит был мертв. После возрождения государственности еврейский народ сумел за предельный короткий срок и возродить свой забытый язык, вернув его как живой язык повседневного общения, и поднять его до уровня государственного языком государства Израиль.

Возрождаемый язык прививали, в первую очередь, детям — в школе. Отсюда возник полушутливый и очень поучительный для нас, для татар, еврейский афоризм: «Израиль – это единственная страна мира, в которой родители учат свой родной язык от детей». Очень ценен для нас их школьный опыт! Изучить бы его, адаптировать к нашим обстоятельствам, заложить в архивированный фонд языка и быть готовым к применению.

Другой не менее поразительный пример – возрождение чешского языка – в условиях отсутствия своей государственности. В этом особая ценность чешского опыта для нас. Потому, о нем более подробно. [А ещё и потому, что мне посчастливилось ознакомиться с ним на месте – в годы службы в Чехословакии].

В конце XVIII века чешский язык и чешская культура находились в полном упадке из-за политики германизации чешского народа. Все чешское городское население говорило на немецком языке и чешского уже не знало. Язык был низведен до статуса деревенского наречия. Но даже жители разных деревень тоже почти не понимали друг друга, настолько разобщенными были чешские диалекты.

В последней трети XVIII в. и в начале XIX века всего несколько чехов – представители культуры, учёные и писатели, названные «будителями», развернули  национальное движение за Чешское Национальное Возрождение.

Сами плохо владея чешским языком, и даже не владея им (!), они взялись за его восстановление до уровня полноценного литературного языка! И добились успеха. Полного!

Язык им пришлось воссоздавать собирательным путем из нескольких диалектов, из старинных чешских источников XIV – XVI вв.

Если не находили своих забытых слов, перенимали из родственных славянских языков или их просто придумывали их. Из всего собранного составили пятитомный словарь ещё не используемого языка!

«Будители» избегали заимствований чужеродных иностранных слов. В итоге получился у них чистый, очень красивый и мелодичный родной славянский язык.

[За годы моей службы в Центральной группе войск в Чехословакии в 1972-1977 гг. с большим удовольствием изучил чешский язык. До уровня свободного чтения чешской разной литературы, перевода с чешского на русский выступлений наших чешских друзей и гостей перед нашими бойцами и офицерами. Прошло полвека, а ещё многое помню. Иногда перечитываю полюбившиеся книги. Но уже часто приходится заглядывать в словарь].

Убедить чехов, говоривших на немецком как на родном, возвращаться к чешскому, помогла отшлифованная красота восстанавливаемого языка, пропаганда древней истории, легенд и преданий старины, песен и танцев, возрождение забытых традиций и обычаев народа. К возникновению Чехословацкой Республики в 1918 году, чешский язык был готов к использованию во всех областях государственной, общественной и культурной жизни страны.

Процесс возрождения чешского языка, длился довольно долго – приблизительно 130 – 150 лет. Наверное, и самое ценное в их опыте, как раз, в этом. Менялись поколения активистов – будителей, но определив цель, они не отступали от нее.

Возрождение этих языков — древнееврейского и чешского – удалось потому, что они сохранились как тлеющие угли под остывшей золой веков.

А не ожидает ли и нас нечто похожее? Если  татарский язык на какое-то время тоже будет выведен из употребления, то его в нашу научно-техническую эпоху можно будет сохранить вообще даже без татар – в виде заблаговременного документирования и архивирования всего культурно-языкового наследства народа, всего того, что делает татар татарами. Как электронно-цифровое виртуальное «клонирование» нации.  Наподобие сказочной «Спящей царевны-красавицы», в ожидании прихода богатырей – «будителей».

Или по реальному примеру создания Всемирного подземного семенохранилища на острове Шпицберген для хранения образцов семян основных сельскохозяйственных культур – на случай природных катаклизмов.

Архивирование и документирование языковой культуры не должно означать её консервирование, доступное только ученым и специалистам. Ни в коем случае! И, вообще, слово «архивирование» тут не очень удачное.  Архивированный фонд языка должен быть «живым», постоянно дополняемым кладовым и активно работающим источником. И надежно сохраняемым.

Пока есть такая возможность, необходимо неотложно начинать закладывать в архивированный фонд: отборную аудио-, видеоантологию национальной литературы и поэзии, народного творчества, Татарскую энциклопедию, историю татарского народа, словари, пословицы и поговорки, сказки, песни, исторические предания, учебники и самоучители языка, обычаи, традиции… То есть, всего того, что делает татар татарами.

Должно быть сохранено именно ЖИВОЕ ЗВУЧАНИЕ и ЗВУКОВАЯ КРАСОТА литературного языка, звучание каждой буквы алфавита, каждого слова в словаре. Сам процесс создания архивированного фонда должен работать на сохранение и развитие языка и культуры. Со свободным доступом каждому желающему, с правом скачивания и копирования и доступным для приобретения тиражированием – частично или полностью. В подарочном оформлении — для вручения молодоженам при бракосочетании.

На всякий случай, не помешает позаботиться о сохранении имеющихся татарских общин и татарского языка в других странах.

Подготовка к самому худшему – это самый надежный способ его предотвращения! Самое худшее минует того, кто готов встретить его во всеоружии и потому почти никогда не случается.

Язык можно и нужно защитить и сохранить, пока он жив и здоров.

Случилось так, что вся ответственность за принятие мер по сохранению языка и народа – за нынешним, ещё живым, поколением! Упустим время и последние возможности – будем прокляты!

Будем живы – не помрем! Уничтоженное – восстановим!

Что делать, когда давильный «каток» родных языков продолжает катиться туда, хуже уже некуда? Если не удастся его остановить, то придется, следовать вслед за ним туда же, пока каток не исчерпает «моторесурс», но хорошо запоминая, выпрямляя и протаптывая дорогу обратно.

Новизны в политике притеснений родных языков — нет. Они были и ещё, наверное, будут. Естественно, должно быть и ответное противостояние им. И тоже, и только политическое! Только с правовыми средствами и законными возможностями. Без превышения пределов самообороны! За само нападение нападающего судить не будут, а за превышение пределов защиты? С этим всякое бывает. Бывает, только этого и ждут.

Языковой вопрос – он на 100 процентов политический вопрос!

Призывы «не политизировать» его – это тоже политика, политика приспособленчества и примирения с тем, что вытворяют с нашим родным языком. Так дело не пойдет. Мы же на стороне законности и справедливости, потому и законность со справедливостью тоже, как верные союзники, на нашей стороне. В нашей правоте наша сила. А тот, кто прав, и совесть его при этом чиста, может, и даже обязан, никого и ничего не бояться при отстаивании своих законных и справедливых требований.

Политика противостояния произволу и беззаконию должна быть неотступно принципиальной, юридически бескомпромиссной, тактически решительной и разумно гибкой! И только наступательной.

У нас, у Татарстана и у татарского народа, кроме нашей правоты, есть ещё другая «козырная карта» — проверенное опытом неизменное совпадение инициатив и решений Татарстана с объективными интересами всей России.

В этом нет ничего удивительного и выдуманного. Так происходит потому, что Россия стоит на части той земли, на которой вся древняя государственная история и тюрко-татарского народа. Отсюда и абсурдность приклеиваемого нам «татарского сепаратизма». Татары могут «сепарироваться» только вместе со всей Большой Россией в границах СССР, уговорив и заинтересовав ещё кое-кого и из соседей. «Татарский сепаратизм» – это любимая страшилка черносотенной шовинистической пропаганды и пропагандистский прием в сокрытии истинных причин и прямых виновников развала страны.

Уже не раз бывало, когда некоторые самовольные политические, экономические, социальные шаги Татарстана, вопреки шаблонных подозрений и крикливых обвинений нас в сепаратизме и т. п., после первоначальной ругани перенимались и дублировались в федеральном масштабе.

Приведу свой пример своеволия, как инициатора и соучастника скандальнейшего постановления Госсовета Республики Татарстан – о приостановке в Татарстане осеннего армейского призыва в 1999 году. В ответ на гибель группы наших призывников, брошенных в бой на убой в одной из «горячих точек» – всего лишь через месяц после призыва, ничему не обученных, подержавших оружие только при принятии присяги. Прежнее постановление ВС РТ о не направлении призывников Татарстана в «горячие точки» внутри страны тогда уже не работало. Времена изменились. Кстати, все шесть «военных» постановлений ВС РТ были приняты по моей депутатской инициативе.

Нашим требованием к возобновлению призыва было: предварительно обучение молодых бойцов не менее шести месяцев до их участия в боевых действиях. Реакция ругани и угроз была штормовая. СМИ захлебывались в истерике, вплоть до призывов к силовому «наведению порядка» в республике. Но, поостыв, Центр признал нашу правоту. Президент Борис Ельцин даже издал специальный Указ об обязательной ГОДИЧНОЙ подготовки молодых бойцов, вместо ШЕСТИ месяцев, по нашему требованию. Призыв возобновился. В январе 2000 года, уже в Госдуме, я имел возможность подойти к выступившему перед нами Министру обороны маршалу Сергееву, и представился ему как бывший депутат Госсовета РТ – инициатор постановления о приостановке призыва. Он ответил, что «было очень тяжело признать наше упущение и вашу правоту».

Подавления наших инициатив, они тоже становились общими для всей страны. Так было в начале 90-х годов, когда Татарстан до последней крохи возможностей добивался статуса союзной республики в Союзе ССР – с преобразованием СССР в единую Союзную Федерацию равноправных республик, без разделения их статуса по сортам и категориям. Не было в те годы ни другого народа, ни другой республики кроме татарского народа и Республики Татарстан, так отчаянно добивавшихся сохранения  и обновленного СССР.

Боязнь равноправия автономных и союзных республик привела страну к распаду. Но Татарстан проиграл, лишь потеряв надежду стать союзной республикой. А СССР потерял всё – его не стало.

«Татарстанская модель» новой Союзной Федерации – это был великий, глобального значения стратегический проект. СССР, очищенный покаянием от всего отжившего, ошибочного, имел все шансы стать альтернативной привлекательной моделью нового мирового порядка. Мог бы стать Центром кристаллизации государств и народов вокруг себя. Мир сегодня мог быть неузнаваемо другим, более спокойным и надежным, более человечным. Высокомерно отклонив предложенный Татарстаном модель преобразования, великая страна сама себя лишила возможности стать ведущим игроком глобальной политики.

И сегодня, отстаивая свои права на родной язык и родные школы, добиваясь равного уважения к родным языкам всех народов, Татарстан и татарский народ «работают» не столько на себя, сколько на Россию – на сохранение межнационального единства народов страны, которое равноценно сохранению страны.

К сожалению, отношение к нам, как это было накануне крушения СССР, повторяется ещё раз. Сегодня нас тоже не хотят слышать. Эйфория от успешных «побед» над языками кружит и дурит «патриотические» мозги. Задавили татарский язык – победа! Задавили башкирский – ещё она победа! За чувашским – третья! И пошла-поехала полоса побед!

Но «победа» над языками – это опасная иллюзия «победы». Это победа разрушения! Это стравливание народов по языковому национальному и признаку, взаимные обиды, цепная реакция взаимного озлобления и ненависти… Его неизбежный итог: распад единства народов. И «разбитое корыто», как символ «победы» над своей страной… При таких «победах» никакие чужие санкции против России, уже не понадобятся. Внутренний «второй фронт» сделает свое черное дело.

«Если ты творишь зло, ты сам наказываешь себя; око Судьбы не дремлет». Таково одно из мудрых назиданий от древних тюрков искателям короткой радости от долгой печали других.

Есть ещё один жесткий урок истории – при нападении на языки всегда проигрывает нападающий. Это хорошо понимали и свирепые тираны, и жестокие завоеватели. Поймет и Россия. Будем надеяться, что понимание наступит не слишком поздно.

Многообразие культур и языков в мире – это не ошибка Творца, а Его сверхразумный Закон. Если бы единообразие было целесообразным, то оно установилось бы в живой природе.

Отживающий свой век нынешний мир уже перешагнул порог крутых перемен. Переход к новому мироустройству будет жестким ко всем безразличным к своей судьбе  народам – большим и малым, великим и «рядовым». Судьба каждого народа будет решатся лишь им самим. А его историческое развитие, как и во все времена определяется характером народа: силой воли и энергии, самоуважением и чувством достоинства, активностью и инициативностью, уверенностью в своей правоте и в своем будущем.

Критерием величия народов станет не только его численность и другие его физические параметры, а, уровень их цивилизованного прогресса и удельный вес их цивилизационного вклада. Величие народа равно уровню его нравственного развития и наоборот. Достойное уважения место в том мире смогут сохранить и те народы, которые, уступая по количеству населения большим и «великим», не будут уступать им по «удельному весу» интеллектуального, культурного, нравственного, духовного развития.

У каждого народа есть заложенная в нем способность к достижению украшающих мир успехов и свой путь к нему. В этом и наш шанс.

Разве это не великая цель для любого народа – «малого» или «великого» – добиваться опережения других в образовании, в интеллектуальном, культурном, нравственном развитии? От такого человечного «национализма» народов, кто бы ни занял призовые места, проигравших не будет, а выиграют все нации по отдельности и все вместе, вся страна, в целом.

В частности, к примеру: почему бы татарскому народу не начинать добиваться того, чтобы у татар не было ни одного брошенного ребенка, ни одного брошенного старика, ни одной матери, отказавшегося от своего ребенка, ни одной сироты при живых родителях? И занять первое место по прочности семей и последнее место по преступности, алкоголизму, наркомании? А почему бы не начинать раздумывать: как занять второе место (после еврейского народа) по уровню образования?

Разве будет плохо кому-то оттого или всем, что и другие постараются, и опередят нас в таком начинании, и добьются большего, чем мы – инициаторы, успеха?

А Республике Татарстан, создавая Татарский государственный национальный университет, почему бы не поставить перед ним задачу: не уступать по уровню вклада в развитие мировой научной мысли ни одному университету мира? Не устанавливая сроки. Не сумеем в XXI веке – продолжим в XXII…

Сказано ведь: «Движение – всё, цель – ничто»!

Рано или поздно, и Россия станет другой, и человечество объединится в единую разумную ненасильственную мировую разумную общность, объединяющую во взаимном уважении и согласии все многообразие народов Земли.

Заслужить и «забронировать» достойное место в грядущем новом мире! – в этом я вижу историческую задачу татарского народа XXI века. Если она будет успешно решена, то при «перекличках» народов мира, обращение к татарам: «Исәнме сез, татарлар!? («Вы живы, татары!?») никогда не останется без жизнеутверждающего уверенного в будущем ответа: «Без исән!» (Да, мы живы!»).